ЖЕЛДАК (КОСТЕВА) ОЛЬГА ПАВЛОВНА
|
|
|
На долю моей мамы, Желдак Ольги Павловны, выпала трудная жизнь. - так начал свой рассказ о матери Желдак Юрий Васильевич. Ее судьба – это судьба большинства ее поколения, которое вынесло на своих плечах все тяготы войны, восстановления разрушенного двумя войнами народного хозяйства, возрождения колхозов и совхозов, голод 30-ых годов на Украине, лишения и ужасы военных лет, бесчисленные переезды и строительство собственного дома, семейного уголка практически на пустом месте. Мама родилась 8 мая 1922 года и была старшей среди детей в семье, в которой было пять сестер. В 1940 году мама окончила среднюю школу. На селе грамотные люди были нужны и маму в 18 лет приняли работать бухгалтером-счетоводом в управлении совхоза, где и работала до летнего наступления немцев в 1942 году. На ликвидацию прорыва немцев было мобилизовано все трудоспособное население прифронтовой полосы. Маме в это время было двадцать лет, и ее, как и сотни других молодых девчат, направили на трудовой фронт. Вначале их отправили рыть окопы и траншеи на вероятном пути наступления фашистских войск. Работали изо всех сил, с утра до ночи. Особенно было трудно рыть глубокие противотанковые рвы – с их дна приходилось бросать землю на склон, затем перебрасывать еще выше, а только потом наверх. Сил у девчат было мало, поэтому к ночи все еле волочили ноги от усталости. Тогда же впервые мама узнала, что такое бомбежка. Немцы (мама почему-то всегда говорила о них в единственном числе – «немец») бомбили довольно редко, наверное, не считали нужным тратить бомбы, но среди рывших окопы все равно были жертвы. В одну из бомбежек маму взрывной волной от разорвавшейся неподалеку бомбы буквально выбросило из небольшой ложбинки, куда она залегла, спасаясь от налета. К счастью, никаких повреждений, кроме легкой контузии, она не получила. Фашистские летчики, очевидно, с целью устрашения, сбрасывали на землю продырявленные бочки, которые, падая, издавали страшный свист и вой. Как только началось новое наступление немцев, все рывшие окопы поспешили домой. Но домашний отдых оказался недолгим. Немцы продолжали наступать, необходимо было спасать урожай. Так как все мужчины были на фронте, для уборки привлекли женщин. В течение 10-15 дней маму, вместе с ее подружками из села, обучили работать на тракторе, а затем направили в один из районов перед предполагаемой полосой немецкого наступления убирать урожай пшеницы. Девушки жили в здании сельской школы, вставали еще затемно и работали на уборке до самой ночи. Над их полем на восток часто проносились немецкие бомбардировщики, летавшие бомбить тылы наших войск, железнодорожные станции и переправы. Уборка велась до тех пор, пока гитлеровцы в очередной раз не прорвали линию фронта, и не началось отступление наших войск. Уезжали в кузове грузовика, и в чистом поле попали под бомбежку. Местность в этих местах ровная, в основном поля и холмистые долины, укрываться практически было негде. Разбегались по полю. В хаосе отступления девушки с трудом, но добрались до родного села. Там уже готовились к эвакуации. Медлить было нельзя. Наскоро собравшись, с небольшими рюкзачками, мама и ее младшая сестра Аня с тяжелым сердцем, со слезами, попрощались с родителями, младшими сестрами и отправились в свою неизвестную военную дорогу. Но им выпала удача. После суток ходьбы по пыльным, запруженным беженцами дорогам, их подобрала военная машина для ухода за находящимися в ней раненными пограничниками, и только благодаря этому они сумели проскочить до того, как немцы замкнули кольцо окружения наших войск в излучине Дона. В пути их опять бомбили. Мама вспомнила такой эпизод. Налетели самолеты, машины остановились, и люди стали разбегаться по полю. Вдруг с одного самолета полетело что-то большое и длинное и, кувыркаясь, понеслось к земле. Неизвестный предмет гулко ударился о землю и все замерли в ожидании взрыва, но его не последовало. Присмотревшись, увидели, что немцы сбросили вниз просто большое бревно. После нового прорыва фронта сестрам вновь пришлось отступать перед продвигающейся на Кавказ немецкой 1-ой танковой армией почти до самых Кавказских гор, до города Орджоникидзе. В самом городе были сильные пожарища – фашистская авиация разбомбила нефтехранилища и запасы горючего. На подступах к этому городу завязались тяжелые оборонительные бои и гитлеровцы, наконец, были остановлены. Именно там, в сентябре 1942 года, мама и ее сестра решили пойти в Красную Армию. Службу мама начала в 176-ом отдельном стрелковом батальоне 141 горно-стрелкового полка 10-ой Грозненской дивизии. Маму, как имевшую среднее образование и немного знавшую немецкий язык, определили в штаб связисткой. Батальон держал фронт против немцев под Орджоникидзе, и в его задачу также входила защита тылов наших войск от шпионов, предателей и диверсантов. Мама рассказывала, что на склонах этих гор после боев было много тел наших погибших воинов, особенно молодых офицеров. Дело в том, что в начале войны в Орджоникидзе были эвакуированы несколько военных училищ с оккупированной территории, и, при приближении немецких войск, во всех училищах произвели досрочный выпуск офицеров. Парням выдали новую офицерскую форму и они сразу отправились на передовую. Большинство из них пали смертью храбрых, но немцев остановили. Захваченные их частью в плен фрицы удивлялись: «Что у вас, одни офицеры воюют?»… Очень часто приходилось гоняться за пособниками фашистов по горам. Будучи коренными жителями Кавказа, они хорошо знали все горные тропы и перевалы, проводили немецкие диверсионно-разведывательные группы из эсэсовской горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс» в тыл наших войск, убивали из засад наших солдат и офицеров. После вытеснения гитлеровских войск с Кавказа мамину часть перебросили в среднюю полосу России, и, как и все бойцы Действующей армии, она честно выполняла нелегкую фронтовую работу.
О войне мама не любила рассказывать, я никогда не видел, чтобы она читала книги о войне, не любила она смотреть и военные фильмы. Наверное, воспоминания были настолько тяжелыми, что мама делалась молчаливой и как-то уходила в себя. Но иногда удавалось ее разговорить, и тогда она рассказывала тот или иной случай из фронтовой жизни. Она вспоминала про одну операцию, которую проводила их часть уже в средней полосе России. Для борьбы с оставшимся в нашем тылу диверсионным отрядом, из военнослужащих их части был создан ложный отряд под видом бандитов, воюющих против Красной Армии. В течении месяца наши псевдобандиты входили в доверие к диверсантам, встречались с ними. Затем внезапно окружили немцев и взяли всех в плен. Никто из наших бойцов не пострадал. За эту удачную операцию многие сослуживцы были награждены орденами и медалями. Вспомнила мама и смешной эпизод. Однажды всем военнослужащим части делали прививку сразу от нескольких болезней, очень тяжелая была прививка. Даже мужчины по нескольку дней лежали с высокой температурой. Пошла и мама с подругой Миной в санчасть. Знакомый врач решил пожалеть девушек и отметил в журнале, что как будто бы сделал прививку, а на самом деле нет. Вышли они из кабинета, и ожидавшему своей очереди старшине показалось подозрительным, что они не морщатся от боли, как предыдущие. И он решил над ними подшутить: через некоторое время взял автомат, пришел к ним в комнату и на полном серьезе говорит – командир узнал, что вы не сделали прививки и послал меня привести вас в санчасть под ружьем. Мама и Мина перепугались и еле уговорили старшину не делать этого. Потом он признался, что это была шутка и все долго смеялись. В день окончания войны, в Польше, мама познакомилась со своим будущим мужем – Желдак Василием Демьяновичем. В ноябре 1945 года сержант 267 стрелкового полка, Ольга Павловна Костева, уже Желдак, была демобилизована из Советской Армии. Последний боевой эпизод произошел с мамой уже после окончания войны, в Польше, когда она вечером с Миной возвращались в часть. Из развалин дома их обстреляли из автоматов, пули буквально над их головами ударились в стенку дома. Схватившись за руки, девушки изо всех сил бросились бежать. После этого случая командир запретил им выходить из расположения части без охраны. Позже мама как-то рассказывала мне, что начальник штаба их части, майор, неоднократно предлагал ей выйти за него замуж, и переехать жить в Ленинград, где у него была квартира. Ничего удивительного – мама была красивой, серьезной и самостоятельной. А за время совместной службы на войне сразу видно, каков человек на самом деле. Мама не согласилась на предложение майора, ведь шла война и мама с Миной дали друг другу клятву – не влюбляться и не выходить замуж до конца войны. Так и получилось. На родину мама выехала вместе с мужем и боевой подругой Миной. Отец при маме рассказывал мне, как он был удивлен, когда увидел, что при расставании с подругой, а это было ночью, на вокзале станции Георгиу-Деж (бывшая ст. Лиски), мама с Миной при прощании выпили почти по два стакана водки. Мама при этих словах засмеялась и сказала, что это был единственный раз в ее жизни. В отчий дом, в Ново-Лимаревку, мама с мужем добрались поздним вечером, было совсем темно. Мама подошла к окошку и заглянула в хату: ее отец и младшие сестренки – Ксеня, Катя и Лена сидели за столом, а мать при тусклом свете каганца собирала вечерять. И как будто материнское сердце почувствовало присутствие дочери: она тоже подошла к окну и стала пристально вглядываться в темные сумерки, пытаясь высмотреть ушедших три года назад дочерей. Радость встречи была безмерной. Так получилось, что сестра Аня также вернулась из армии на следующий день. Семья Костевых снова, как и пять лет назад, была в сборе, Великая Отечественная война для нее закончилась. С войны мама привезла в родное село на Украину свою новую выходную военную форму – это были все ее военные трофеи. Из шерстяной гимнастерки она сшила для своей мамы юбку. |
1922 г.р. Связистка. В Красной армии с 1942 г.
Награждена:
В июне 1943 года мама была переведена из 176 отдельного стрелкового батальона в 34-ый мотострелковый полк, в составе которого и воевала почти до самого конца войны. В госпиталь мама попала только один раз, когда получила контузию после близкого разрыва снаряда и стала плохо слышать. Последствия этой контузии так и не прошли.
