Зуев Владимир Федорович - писатель-краевед.

Родился 22 января 1949 г.  Является действительным членом Русского географического общества., заслуженным членом Приамурского географического общества. Краевед-писатель Владимир Федорович Зуев написал много книг по истории Дальневосточной магистрали, по истории нанaйского народа. Вот некоторые из них: "Первопроходца восточных магистралей России", "Ургальский характер", "Дальневосточное ожерелье", "Огни древних истоков", "Утро древнего стойбища", "Мэргэн озера Эворон", "Ама".

Список прозведений Зуева В. Ф. имеющихся в библиотеках города

• Зуев, В.Ф. Байкало-Амурская - магистраль жизни : [30-летию со дня начала строительства БАМа посвящается] / В. Ф. Зуев. - Хабаровск : Частная коллекция, 2004. - 296с. : ил. - ISBN 5 - 7875 - 0044 - Х. : юн, кх
• Зуев, В.Ф. Горюн - священная река / В. Ф. Зуев. - Хабаровск : Частная коллекция, 2001. - 256с. : ил. - (Моя малая родина). : кх
• Бабий, В.И. Дальневосточное ожерелье / В. И. Бабий, С. А. Шатохин, В. Ф. Зуев. - Комсомольск-на-Амуре : б.и., 1997. - 142c. : кх
• Зуев В.Ф. Золотой фонд магистрали : Комсомольское отделение Дальневосточной железной дороги - филиала ОАО "РЖД" / В. Ф. Зуев. - юбилейное изд. - Хабаровск : Частная коллекция, 2007. - 192 с. : ил. - ISBN 5 - 7875 - 0068 - 7. : ф6, кх
• Зуев В.Ф. Магистраль жизни : [сб. материалов о лит. деятельности В. Ф. Зуева, посвященный 60-летию со дня его рождения] / В. Ф. Зуев. - Комсомольск-на-Амуре : Частная коллекция, 2009. - 24 с. : ил. - (Замечательные исследователи). : кх
• Зуев В.Ф. Первопроходцы восточных магистралей России / В. Ф. Зуев. - Комсомольск-на-Амуре : б. и., 1999. - 446 с. : юн, кх
• Зуев, В.Ф. Сердце остановилось на перевале / (Зуев Владимир Федорович), (Фефилов Павел Лукич). - М. : Финиздат, 1995. - 96с. : фот. : юн,аб,кх,чз,пф,ф1,ф2,ф3. На основе собранных документов, материалов и воспоминаний рассказывают об истории изысканий и работе изыскателей на железнодорожной трассе Комсомольск - Советская Гавань. На фактическом материале авторы отображают роль Арсения Петровича Кузнецова - первопроходца, инженера-проектировщика и изыскателя сложнейшей трассы железной дороги через перевал Сихотэ - Алинь.
• Зуев В.Ф. Солнечный район (1977-2007). Хабаровский край / В. Ф. Зуев. - Хабаровск : Кн. изд-во, 2007. - 224 с. : ил. : юн
• Зуев В.Ф. Эшелон до станции "Победа" / В. Ф. Зуев. - Хабаровск : Частная коллекция, 2005. - 192 с. : ил. - ISBN 5 - 7875 - 005 - 7. : аб, юн
• Зуев, В.Ф. Утро древнего стойбища / (Зуев Владимир Федорович). - Хабаровск : Кн. изд-во, 1990. - 160с. : ил.,фот. : юн,аб,кх,чз,пф,ф1,ф2,ф3
• Воспоминания учителя истории Зуева В.Ф. о нанайцах с. Кондон
• Зуев В.Ф. Хурмули - сердце мое : [посвящается жителям пос. Хурмули, изыскателям, проектировщикам, строителям БАМа] / В. Ф. Зуев. - Комсомольск-на-Амуре : Жук, 2007. - 134 с. : ил. : кх

Произведения Зуева В. Ф.

ЗАВЕТНЫЙ УЗЕЛОК

Игнат стар, небольшого роста, от правого уха к подбородку тянутся глубокие шрамы, полученные на память от когтей медведицы еще сопливым мальчуганом. Он хорошо помнил своего деда - Поко Самара. Дед ловил живых медвежат и выращивал их возле своего дома в кэрэнах - срубах без окон и дверей. Затем продавал своих питомцев ульчам и нивхам для их медвежьих праздников.
Дед был удивительным человеком, маленького роста, а такой бесстрашный. Он, пожалуй, был динственным на Амуре охотником, который понимал что ли язык медведей. Игнат не раз видел, как дед при встрече с медведицей бросал берданку, отстегивал ремень с ножом и шел отбирать у матери детей. Медведица ревет, плачет, но детей уступает без драки. Своему ремеслу он обучал детей и внуков. Игнат хорошо помнит, когда ему исполнилось десять лет, дед взял его на охоту и стал заставлять его отбирать у медведицы медвежат. Страшно было, мороз по коже, слезы на лице, а шел навстречу медведице. Взял за шиворот медвежонка и назад. Но тут медведица махнула лапой ему по лицу. Игнат сосет обкуренную до черноты трубку с медными колечками на длинном мундштуке и тоскливо смотрит в окно. «Отяжелел Коника», - думает он, назвав себя именем, данным ему отцом. Он не называл себя Игнатом, когда оставался один, потому что забывал имя, данное ему в детстве, когда русский поп Мифодьев окрестил население их стойбища и выдал на это официальный документ. Игнат думал: «Да, Коника, пришел тебе каюк. Слепнуть стал. Шаман говорил, что он слепнет из-за глумления над русским богом. Когда вместе с комсомольцами он переделал церковь под клуб, снесли все купола и сняли колокола, он забрал все иконы и застлал ими утопающую в грязи дорогу от клуба к своему дому. Да и то сказать, более восьми десятков зим живу на свете, шутка ли? Походил по тайге, много пушнины добыл, триста два медведя убил, поймал более двести медвежат». Он тяжело вздохнул и, постанывая, с большим трудом повернулся на другой бок.
Он видел себя мальчиком, и дедушка Поко учил его законам таежной жизни. Видел себя молодцом,  ворующим в чужом селении себе невесту, видел себя отцом большого семейства. Видел себя Игнат бойцом лыжного партизанского отряда еще в гражданскую войну. Он красный партизан, воевал с белогвардейцами и с японцами на Амуре, ходил с армией Тряпицына на Нижний Амур, он в отряде русских и нанайских лыжников громил японцев в Николаевске и банду полковника Вица в Де-Кастри.
Во многих боях сражался Игнат, штурмовал Волочаевскую сопку, Хабаровск брал. Добивал хунхузов на реке Амгунь. Ему командующий Блюхер нагрудное боевое оружие вручил, теперь винтовка висит на стене, память о боевом прошлом.
Замысловатой лыжней вьется память, теснятся образы, чередуясь, становятся перед взором старого Игната.
Когда в 1928 году в селе открыли начальную школу, Игнат собрал своих сыновей и единственную дочь Марию, привел их в школу и сказал учительнице: «Учи нас всех золотой грамоте».
Когда был создан колхоз, он первым вступил в него и возглавил бригаду промысловиков. Как лучшего охотника-колхозника Игната дважды посылали в Москву на выставку достижений народного хозяйства СССР, где дважды был удостоен золотых медалей. Он один из первых колхозников-нанайцев был удостоен в тридцатые годы медали «За трудовую доблесть».
А однажды осенью 1931 года он вместе с напарником Дзяпи промышлял сохатого и встретил в глухой тайге отощавших изыскателей железнодорожной магистрали. Они спускались по горной реке Амгуни на маленьком плотике. У них кончились продукты и боеприпасы. Не только работать в тайге, но и плыть они дальше не могли. Отдал Игнат изыскателям все свои припасы, и хотя не очень хотелось возвращаться в село без мяса, делать нечего, вывел отряд в село. Позже он работал в данном отряде проводником...
Вдруг у самых окон пронеслись два воробья, над крышей, где-то в синей синеве, накатился и смолк гул аэроплана.
- На посадку пошел, - заметил старик, оборвав воспоминания.

Оторвавшись от воспоминаний, Игнат со стоном сел на кровати и еле удержался, чтобы не лечь снова, так ослаб и так кружилась голова.
В распахнутую форточку окна тянуло нежным зноем. Свернувшись клубочком, на лавке лениво дремал серый кот, отгоняя вздрагивающими усами надоевших мух.
А мысли старика убежали вновь в воспоминания. Он видел себя стариком, но стариком еще крепким, возглавившим бригаду промысловиков из числа подростков, женщин и стариков, заменивших ушедших на фронт мужчин.
Четыре, года возглавлял он данную бригаду, и сейчас официально он считается бригадиром. Он видел себя, еще дней пять назад на берегу таежного озера Эворон, тянувшего вместе с детьми и стариками невод из воды. А невод был тяжелый, такой тяжелый, что у Игната напряглись от боли мускулы рук и спины. Он
выбирал невод, полный рыбы. Огромные сазаны и жирные караси, выгибая серебристые тела, с треском бились о днище кунгаса.
В ту же ночь, в снежную стужу и ливень, Игнат с внуком Аркадием сплавлял по реке Девятке кунгас с пойманным уловом. Тогда-то Игнат сильно простудился и надорвал силы. А позавчера внук Ефим принес похоронку на младшего сына Владимира.
Старик дрожащими руками достал из-под подушки приятный солдатский треугольник и углубился в чтение.
...Ваш сын, гвардии сержант Владимир Самар, пал смертью храбрых. За мужество и героизм посмертно награжден второй медалью «За отвагу»...

* * *

Звонкие голоса шестилетней внучки Аллочки и пятилетнего внука Славика, раздававшиеся с улицы, резко изменили ход мысли Игната. Старик вытянул худые ноги, коснулся пола, отыскивая мягкие тапочки, сшитые из собачьего меха. Тапочки были на месте, и он сунул в их тепло свои ступни, встал на ноги и сделал несколько шагов к табуретке, где лежала его одежда, остановился. В доме было светло и тихо. На сверкающем чистом подоконнике лежали солнечные «зайчики», их тепло приятно передавалось Игнату, и он с минуту стоял неподвижно. Затем дрожащими руками взял с табуретки штаны и рубаху, оделся и сделал несколько шагов в сторону часов, молчаливо висящих на стене. Колени подкашивались, но он все-таки добрался до часов, подтянул гирю и болтнул маятником. В избе с тиканьем часов появился живой дух, от чего деду Игнату стало бодрее и он ступил посмелее. Он взял палку и при ее помощи дошел до дверей. Снял с вешалки и натянул на плечи стеганую телогрейку и вышел на крыльцо.
Утро было прохладное, земля была покрыта голубым покрывалом - пушистым инеем. Ступеньки крыльца были влажны, но там, где лег солнечный свет, иней растаял, обнажив выбеленные временем кедровые и пихтовые плахи. Недалеко от дома, под брызгами солнца играла на перекатах горделивая река Девятка, отраженные в ней брызги вспыхивали, словно янтарные звездочки.
Старик положил руки па перильца из бруска жилистого дуба и стал спускаться вниз. К нему, обгонял друг друга, весело смеясь, на помощь бежали Аллочка и Славик, дети старшего сына Арсентия, ушедшего на фронт. Дети воспитывались у Игната, который любил и баловал их.
С помощью внучат Игнат подошел к костру, где бабушка Туру варила уху из свежих ленков и касаток, готовила талу из жирного тайменя. А на горячих углях пыхтел черный от копоти большой чайник.
Старик сел на чурбачок, поднесенный внуками, и обратился к жене:
- Бачигопу, мафа!
Бабушка Туру улыбнулась и ответила на приветствие:
- Бачигопу мафа! Смотри, мафа, сколько рыбы поймали дети Арсентия, - показала старику корзину, сплетенную из лыка тальника, где лежало десятка два касаток и больших ленков.
- Это я, мафа, на удочку поймал, - похвастался Славик.
- А я большого тайменя на закидушку поймала и бабушке картошку для ухи почистила, - сказала Алла.
- Молодцы, дети! - похвалил внука и внучку Игнат.
- Мафа! Я с Славиком пойду погуляю.
- Идите, детки, только ненадолго, к завтраку поспешите.
- Хорошо, мафа! - и дети скрылись за углом дома.
- Ада, дай мне покурить? - спросил Игнат у жены.
- Я сейчас, мафа, - сказала старушка вставая. Она набила большую трубку Игната пахучим табаком-самосадом, разожгла пылающим угольком и поднесла ее мужу.
- Спасибо, ада! - поблагодарил жену Игнат и сладко закурил, выпуская едкий дым.
- Ада, - обратился он после небольшой паузы к жене. - Принеси мне узелок, пока уха варится, хочу поговорить со своими сыновьями.
- Сейчас, мафа, - и старушка поспешила в избу.
«Хорошая у меня жена: ласковая, заботливая и работящая, - думал о жене Игнат. - Только совсем старая стала, тяжело ей с ним, больным, и с малыми внучатами, но молодцом держится. Сколько зим с ней живу? Наверно, шестой десяток прошел с той памятной зимы, когда отец ввел в их юрту девочку лет тринадцати и сказал Игнату: «Ее звать Туру, с сегодняшнего дня она -твоя жена, а ты ей - муж».
Много, очень много утекло воды с тех пор с Эворон-озера. Всякое было за эти годы: радость и горе. Пятерых сыновей родила она ему. Все выросли хорошими охотниками и рыбаками. Туру принесла кожаный узелок и передала его мужу. Старик дрожащими руками развязал узелок и стал доставать из него солдатские треугольники, письма от сыновей с далекого фронта. Пока жена ловко стругала на талу рыбу, готовя завтрак, Игнат углубился в чтение писем, содержание которых знал наизусть. Самый старший из них, Михаил, был призван в Красную Армию осенью 1939 года. Погиб в сороковом на Карельском фронте, воюя с финнами. От него-то писем у старого Игната не сохранилось.
Игнат осторожно берет в руки пожелтевшие от времени фронтовые письма, газетные вырезки, фотографии. Все они связаны с именем человека, о котором нанайцы слагают сейчас легенды. Вот еще конверт. Сверху крупными буквами — «ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ». На конверте адрес: «Хабаровский край, Комсомольский район, с. Кондон, колхоз «Сикау Покто», Игнату Дмитриевичу и Марии Михайловне Самар». «Благодарю Вас за то, что Вы вырастили сына, Моисея Игнатьевича Самара достойным гражданином нашей Родины. Примите мое сердечное соболезнование, большой привет и благодарность советского правительства и Красной Армии. М. Калинин».

* * *

Шестой день над стойбищем Кондон бушует метель. В юрте бедного охотника Игната Самара полутемно. На старой медвежьей шкуре, съежившись от холода, сидят голодные дети и испуганно смотрят в угол, где на нарах стонет больной отец. Приходил днем шаман, камланил. Сказал, когда уходил: «Черная болезнь вселилась в душу отца, и он должен обязательно умереть, - так сказали черти».
А кроме Игната семью кормить некому. И вот уже третий день в его юрте нет ни одного грамма мяса, ни рыбы, веет холодом.
А в это время в глухой тайге, в ветхом шалаше, несмотря на лютую стужу, по обычаям нанайцев, жена Игната Туру родила третьего сына. Увидит ли отец новорожденного? Будет ли радоваться его первым успехам на охоте? К вечеру отцу хуже, он потерял сознание;
Ни звон бубна, ни молитвы шамана не помогли. Спас Игната русский врач Матвей Мартыненко, он вылечил его от «черной болезни». Это были первые годы Советской власти на Амуре. В Знак благодарности Игнат попросил Мартыненко, чтобы тот назвал русским именем новорожденного сына... В двенадцать лег Моисей стал во всем помогать отцу. Зимой ходил на охоту. и не было среди молодых охотников ловчее и зорче его. Удача сопутствовала ему всегда. Летом брал острогу, маленький топорик, садился в берестяную оморочку и плыл по капризной Девятке и по горной реке Горин. И на звонких быстрых перекатах, ямах, острогой добывал тайменей. Старые рыбаки удивлялись меткости двенадцатилетнего мальчугана. А однажды на охоте он нечаянно столкнулся с хозяином тайги - тигром. Мальчик не растерялся -пулей дробовика сразил наповал самого хитрого и сильного зверя Дальневосточной тайги.
Слава, о подвиге Моисея Самара загремела по всем нанайским стойбищам. Когда в стойбище появилась школа, Моисей стал одним из лучших учеников, Учительница Вильгелъмина Иоганновна Пяхкель ставила его в пример другим. В числе первых нанайцев он стад пионером, затем вступил в комсомол.
Шли годы. Мужал и набирался знаний Моисей Самар. После семилетки он продолжил учебу в десятилетней школе-интернате села Нижние Халбы. И вот учеба осталась позади. Разъехались ученики: одни уехали в Хабаровск, другие - в Москву и Ленинград продолжать учебу, а Моисей вернулся в родное село Кондон, пришел па почту: «Хочу стать связистом», - заявил он начальнику почты.
- Молодец, Моисей, что так решил, люди нам нужны, - поддержал тот.
Моисей за две недели усвоил «азбуку Морзе», а через месяц безошибочно работал на телеграфе и устранял любые повреждения на линии связи. Но этого Моисею оказалось мало, его пытливый, ум звал его дальше. Он читал специальную литературу об электричестве, о механике, изучал высшую математику - готовился стать мастером связи.
Летом 1938 года Моисей успешно сдает экзамен и получает новую профессию - мастер связи.
В тридцать восьмом зима на Амур пришла рано. Уже в последних числах сентября ударили заморозки. Частенько, просыпаясь по утрам, люди видели землю, припорошенную снегом.
Вечером 24 сентября дежурным по Кондонскому отделению связи заступил телеграфист Моисей Самар. Он проверил работу аппарата, прозвонил телефонную линию, связавшись с телеграфистом соседнего отделения связи.
Убедившись в исправности линии, положил трубку. Впереди бессонная ночь. Моисей принес из шкафа еще одну десяти линейную лампу, зажег фитиль. Достал из нагрудного кармана недавно полученный комсомольский билет, перелистал его, затем бережно завернул в пергаментную бумагу, положил его на стол. Затем раскрыл книгу Николая Островского «Как закалялась сталь» и углубился в чтение.
В это время на крыльце заскрипели половицы, и через секунду в дверях вырос Александр Наймука, секретарь комсомольской организации колхоза «Сикау Покто».
- Бачигопу, Моисей.
- Бачигопу, Саша.
- Что, не налюбуешься? - Наймука кивнул на комсомольский билет в руках Моисея и поинтересовался, какие новости в семье, что пишет брат.
- Да, Аким письмо прислал.
- А что он пишет?
- На, почитай.
Аким Самар, его двоюродный брат, учился тогда в Ленинграде в институте народов Севера имени А. И. Герцена. Он писал, что жив-здоров, учится на отлично, но очень скучает по родному Амуру. Поделился радостью, его примяли в члены Ленинградского отделения Союза писателей, и вместе с Александрой Петровной Путинцевой он только что закончил работу над первым нанайским букварем, что вышел новый сборник его стихов, который вышлет ему бандеролью.
Не успели друзья обменяться впечатлениями, как застучал буквопечатный механизм аппарата Бодо. Самар вскочил с табуретки и повернул несколько раз рукоятку. Из барабана побежала узкая бумажная лента. Старый «Бодо» на выползавшей из него толстой ленте отстукивал телеграмму: «Молния. Москва. Всем, всем...» В телеграмме говорилось, что с экипажем самолета «Родина» - Валентиной Гризодубовой, Полиной Осипенко, Марией Расковой - через двадцать шесть часов после их вылета из Москвы, прекратилась связь.
Самолет в момент прекращения связи находился в районе поселка Керби.
Всем советским партийным организациям прилегающих районов предписывалось немедленно начать поиски отважных летчиц.
- Бегу к председателю, - сказал Александр Наймука и выбежал из аппаратной.
А для Моисея наступила беспокойная ночь. Первым делом он связался с Керби и сообщил о случившемся. Там немедленно организовали поиски отважного экипажа. На утро из села на поиски самолета «Родина» и его отважного экипажа выехали два комсомольско-поисковых отряда, которые возглавляли председатель Кондонского сельсовета Иван Григорьевич Самар и председатель колхоза Никифор Дмитриевич Дзяпи. А Игнат Дмитриевич Самар стал проводником отряда - искателей, который вышел из села Дуки и двинулся по Амгуньской мари на поиски экипажа самолета. Именно тот отряд и нашел отважных летчиц.
Москва потребовала держать связь круглые сутки, и Моисей Самар обеспечивал эту связь. Он не уходил из отделения несколько дней и ночей. Старенький «Бодо» стучал без отдыха - принимал правительственные телеграммы, отправлял ответы. Не раз приходилось Моисею выходить на устранение повреждений линии связи. Через его руки прошли телеграммы, где сообщалось, что самолет «Родина» найден и экипаж выполнил задание партии и правительства. Он сообщил также, что через два дня найдена штурман самолета
Мария Раскова. Через двое суток он уже сообщил, что отважные летчицы прибыли в посёлок Керби, что все они живы и здоровы. В тот же день он передал по телеграфу командиру корабля Валентине Гризодубовой телеграмму из Москвы, в ней сообщалось: «Керби. Экипажу самолета «Родина» тт. В. Гризодубовой, П. Осипенко, М. Расковой. Горячо поздравляем Вас с успешным и замечательным завершением беспосадочного перелета Москва - Дальний Восток. Ваш героический перелет, покрывший по маршруту 6450 километров, а по прямой 5947 километров в течение 26 часов 29 минут, является международным женским рекордом. Ваши отвага, хладнокровие и высокое мастерство, проявленные в труднейших условиях пути и посадки вызывают восхищение всего советского народа. Гордимся Вами и от всей души жмем
Вам руки. ЦК ВКП(б)». Самар еле успевал принимать и телеграфировать в адрес поселка Керби телеграммы, летевшие со всех концов страны, с поздравлениями отважным летчицам. Советские люди приветствовали и поздравляли их с большой победой.
12 октября первостроители города Комсомольска-на-Амуре горячо и сердечно встречали героический экипаж самолета «Родина». На многотысячном митинге секретарь городского комитета партии тов. Пегов горячо и сердечно поздравил летчиц с блестящей победой и от имени бюро горкома ВКП(б) вручил знамя командиру экипажа В. Г. Гризодубовой, которая выступила с яркой речью перед комсомольцами. В ча-
стности, она сказала: - Трудящиеся Комсомольска приняли активное участие в поисках места посадки
самолета «Родина» и эвакуации экипажа из тайги. От души благодарим Вас, товарищи!
Эти слова относились также и к Моисею и Игнату Самарам, которые скромно затерялись среди тысячи людей и с большим вниманием слушали Гризодубову.
Советское правительство высоко оценило группу комсомольчан, принявших участие в поисках самолета «Родина» и оказавших помощь в эвакуации его героического экипажа из тайги. В их числе был и надсмотрщик Кондонского пункта связи Моисей Самар, который Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1938 года награжден орденом «Знак Почета». Так Моисей Самар стал первым нанайским орденоносцем.

* * *

Именно тогда, в те памятные дни, когда у всех с уст не сходили имена отважных летчиц, небо окончательно покорило нанайского парня. Не часто порог летного училища переступают ребята с орденами на груди.
А то, что летчиком решил стать нанаец в тридцать девятом году - это было впервые за всю историю и летных училищ, и маленького нанайского народа.
И таким парнем стал Моисей Самар, сын неграмотного рыбака и охотника.

* * *

Через два года, в сорок первом, молодой летчик защищал голубое небо столицы от фашистских воздушных пиратов. В бою Самар проявлял себя храбрым авиатором. И вот его последний бой в небе Подмосковья, который и поныне помнят жители села Васильки.
В один из ноябрьских дней бесстрашно атаковала врага группа советских краснозвездных истребителей. Один из «ястребков» вспыхнул. Летчик развернул горящую машину в сторону дороги, забитой немецкой техникой, солдатами. Самолет продолжал терять высоту и, когда до земли оставалось немногим больше сотни метров, от нее отделилась фигурка летчика, над которой сразу же вспыхнул зонтик парашюта.
Прицел пилота оказался на редкость точным: его самолет взорвался прямо в центре колонны, а сам он благополучно приземлился. Но с криком: «Рус, сдавайся!» - к нему бежали немцы, окружая летчика. И вдруг взрыв, разметавший всех: летчик гранатой подорвал себя и врагов. Этим летчиком был Моисей Игнатьевич Самар, нанайский парень, первым проложивший своему народу тропу в небо. Родина посмертно наградила его орденом Ленина.
В декабре 1941 года пришла похоронка на Моисея в родное село. Но Моисей чудом оказался живым. Всего израненного его подобрали партизаны. В лесном госпитале ему оказали медицинскую помощь, затем само-
летом переправили на большую землю. Целых полгода боролись врачи за жизнь отважного летчика.
В конце июля 1942 года Игнат Дмитриевич получил от сына первое письмо: «Отец и мама, я жив и здоров, нахожусь на фронте. Подробности в другом письме. Ваш Моисей».
В начале августа 1942 года моторист 750-го авиационного полка, старшина М. И. Самар был тяжело ранен. Семнадцать осколков вонзилось в тело мужественного воина. Началась гангрена. В госпитале хирурги ампутировали обе ноги и руки. Врачи принимали всевозможные усилия, чтобы спасти жизнь герою.
В конце февраля 1943 года Игнат Дмитриевич получил письмо из г. Перми от начальника эвакогоспиталя № 1719 полковника Котельникова: «Ваш сын, кавалер орденов Ленина, Красной Звезды, Красного Знамени, «Знак Почета», старшина Моисей Игнатьевич Самар умер от тяжелых ран 22 января 1943 года. Похоронен в г. Перми. Большое спасибо, отец, за вашего сына – Героя Советского Союза».

* * *

Вспомнил старый Игнат следующего сына - Арсентия 1911 года рождения. Он до ухода на войну работал в колхозе, затем лесником в Горинском лесничестве. В летний сезон 1932 - 1936 гг. работал проводником в изыскательских партиях, которые вели поиск и проектировали трассу БАМ. В сентябре - октябре 1938 года он возглавил отряд охотников по поиску экипажа самолета «Родина». За что он был награжден Почетной грамотой крайисполкома. Арсентий считался одним из лучших охотников в Горюнской тайге. На груди он носил две медали ВДНХ и знак «Ворошиловский стрелок». В июле 1941 года он был призван в Красную Армию. В день отъезда Арсентия из Кондона его сыну Славке исполнилось два года, а дочери Аллочке три года.